Переводчик

 

                                 Посвящается Б.П.

 

Застыл телефон глыбой лаково-черною,

луженою глоткой впитал немоту.

Один соловей – так доверчиво! – щелкает

орешками ноты в бессонном саду.

 

Ну хоть бы один, кто божился товарисчем,

и склабился, и лебезил... зависть – с Нил...

Редакторы асами труса скрываются –

так пусто... – хотя бы один позвонил!

 

А был Королем, не затронутым рамками:

в журналах стихи – животворным дождём.

Сигнал – и рассыпаны гранки за гранками;

клеймо: «не угоден!», клеймо: «запрещен!».

 

Не мелкие тучки ребячьими хмарками –

в ход пущены громы, и свисты, и бич.

Вовек не простят тебе дети кухаркины

всекняжества Знаний, что им не достичь.

 

Мелькнет что-то милое ловкою белкою

на ветках... Раскрутит шиповник свой шелк.

Ещё не успели забрать Переделкино.

Но надо на что-нибудь жить... Да на что?

 

И вдруг на немую скалу неподъемную

откуда-то луч – Лукомория рысь.

И трель – не садовая, нет! – телефонная.

Из трубки прокуренным сипом: «Борис?

 

Да, знаю: у нас не масштабно издательство,

и профиль работы не твой – перевод.

И всё же... Не мог бы ты всё-таки взяться, а?

Никак не дается другим этот... лорд.

 

Приносят... Всё правильно так и опрятненько,

но серо... нет жизни в строю падежей.

Наверное, куры в окрестных курятниках

и то бы заснули от этих стишей.

 

А пыжатся как! Смотрят шишками важными,

бумажки суют... всё печатями ввысь...

И хоть не силен я в английском, мне кажется:

не лордовский тон... Выручай, а, Борис!..».

 

Мой Lord! Ай да ночка! Безумное ночество.

Шиповник расцвел – да кольнул тонкий шип.

Поэтом в суфлеры идти, в переводчики? –

Но надо, но надо на что-нибудь жить.

 

И вот он, конверт... Весь распухший... Отточенным

почерком Имя Его... А внутри –

подстрочников пачка... «Не надо подстрочников!

Я сам отыщу и дыханье, и ритм...».

 

Но что это? Полное блеска и радости

заката пенсне на зеркальном пруду.

Шиповник в шипах прячет первые завязи.

Соловушка щелкает ноты в саду.

 

А жилы пружинят пульсацией хриплою.

А пальцы – в кулак над бумажным листом.

И в локонах букв проступает великое –

бессмертного Лорда живое лицо.

 

И сердце стучит искрометными строчками

Того, кого Байрон избрал в переводчики.

 

© Виктория Тищенко

 

 

Примечание. Будучи художественным произведением, где Вымысел служит Истине, данное стихотворение не претендует на документально точную достоверность.

 

По поводу "ребячьими хмарками". Вопреки расхожему мнению, в русском языке есть слово "хмара". Оно означает "темное облако, туча, густой туман, мгла" (см. Словарь Даля).