Потертый, клееный, бывалый

Потертый, клееный, бывалый,

надежд рычаг,

звонком из прошлого усталым

он зазвучал.

В узоре трещин паутинных

его стекло.

И пассажирка – нить морщинок –

бурчит: «Алло».

Так много стерла в буднях мерных

она имен.

Да всё никак она не сменит

свой телефон.

А рядом без благоговенья

иная трель.

Как будто с выставки последней,

звенит модель.

И взгляды юных – искрометья –

ей так близки…

У каждого десятилетья

свои звонки.

© Виктория Тищенко

Твой поцелуй, застывший на кресте

Твой поцелуй, застывший на кресте –

беззвучный выдох после покаянья.

Святые лики в строгой высоте

и несвятых воскресное свиданье.

Людских зрачков холодная слюда

слегка согрета тонкими свечами.

Всегда один приходишь ты сюда,

который год меня не замечая.

Томится мальчик, ловит краски дня.

И бьют старухи скученно поклоны.

Ты смотришь прямо — болью сквозь меня, —

моля о чем-то темные иконы.

И будут будни. В вечном «ну и что ж»

прижмутся люди к сумеркам плечами.

Вдоль рыжих окон с кем-нибудь пройдешь,

который год меня не замечая.

Засохших веток шарканье и треск.
Мне остается непонятным саном

поцеловать вздымающийся крест

вслед за тобой на месте том же самом.

Под невниманье близких и чужих

свершится чудо тихо и не всуе.

Друг друга не коснувшись ни на миг,

соединимся в этом поцелуе.

Я обернусь. Уже в нездешнем здесь.

Свечей увижу слипшееся лечо.

Лучится день. Целуют люди крест,

в одной Любви сливаясь бесконечно.

© Виктория Тищенко

Бычок

Нe мычал, нe мечтал,

от рожденья – молчок,

на асфальте лежит

кем-то смятый бычок.

Не лизал он рассвет

молодым языком,

лишь людей обвивал

ядовитым дымком.

И покамест ему

не пропели отбой,

он в ухмылке торчал

смертоносной трубой.

Обещай мне, малыш,

по Земле никогда

ты не будешь пускать

вот такие стада.

К месту словно присох,

самый цепкий крючок,

на асфальте лежит

желто-белый бычок.

© Виктория Тищенко

Каттлейные алеют кланы

Каттлейные алеют кланы,

манжеты распустив шутя.

Удавы – пестрые лианы

глотают капельки дождя.

Чернеет почва, знак весомый,

когтистым следом – в пот пугай.

И буквы слов малознакомых

ломает клювом попугай.

Плывет умелым ладным кроем

горяче желтый солнца блик.

И юноша шагает стройный –

огромный сахарный тростник.

Нет ни следа духовной рвоты

в краю монстер и перемен.

И сходит с трапа самолета

вновь возродившийся Гоген.

© Виктория Тищенко