С чертами, где скисает чмок «приятно»...

С чертами, где скисает чмок «приятно»,
подальше, чем в миру потустороннем -
лицо мелькнуло в заспанном вагоне
на поезде, направленном обратно.
 
Цвет отрицаньем всякой нужной ночи,
взгляд пристальный, внимающий и ясный -
тебе годами снились эти очи,
забудем нынче сладенькие глазки.
 
На мегаполис множен мегаполис -
вот шар Земной, приветивший всех нас.
Будь проклят этот станционный поезд,
открывший шанс и уносящий шанс,
 
ведь остановка - пять минут. А впрочем,
есть пять минут. Пыхтит чужой вагон,
но подчинён казённости.
                                     Что проще -
всё бросить, всех,
перебежать перрон...
 
Столбы перекатидорожнымполем.
Не все способны, взятые врасплох,
с состава спрыгнуть следом за мечтою.
Не все способны.
Вот и ты не смог.

© Виктория Тищенко

Разрезают перекроенные страны...

Разрезают перекроенные страны,
на столе лежат близ гребня и камеи
крепко спаянные о меридианы
параллели,
параллели,
параллели.
 
Не узнавшие, где благость, а где плохо,
от мушкетов правых до Макиавелли,
проходящие сквозь разные эпохи
параллели,
параллели,
параллели.
 
Во дворах, лишённых всяческих чудачеств
(разве что сирени в третьем поколенье...),
в летнем вареве незнанья и судачеств
параллели,
параллели,
параллели.
 
Отмечая зорь проснувшихся сквозинкой
розы майские и первые апрели,
в телеграфах, старых нотах и тропинках
параллели,
параллели,
параллели.

© Виктория Тищенко

Не уложить в уме...

Не уложить в уме,
что сегодня случилось в Умани.

Целые жизни рухнули,
целые жизни угнаны.

© Виктория Тищенко

Человек рождается блондином...

Человек рождается блондином,
чистым-чистым, взглядом сине-птичьим,
взяв весны теснящей смех невинный
и звезды далёкой цвет пшеничный.
 
Человек рождается блондином,
приголублен тёплыми руками.
Но темнеет шаг за часом длинным,
наполняясь грузными тенями,
 
проходя в тумане над заливом,
составляя в пойманном шарады,
что-то взяв у зреющей оливы
и у смутных знающих желаний.
 
В зыбких далях стелются долины
и звенят прекрасные сонеты.
Человек рождается блондином,
а затем становится брюнетом.

© Виктория Тищенко

Солодкі, трохи гіркуваті

Солодкі, трохи гіркуваті
(той колір — ночі у діброві),

червоні яблука у хаті,
червоні, темні, мов бордові,
 
неначе писанки-крулевни,
ті гордовиті та завзяті.
То ж почуття мої, напевно —
солодкі, трохи гіркуваті...

© Вікторія Тищенко

Х и В - и небо в красках голубых...

«Х» и «В» — и небо в красках голубых.

И не надо больше символов иных.
Ни к чему здесь нынче наша маета.
Это праздник понимания Христа.

© Виктория Тищенко

Магнолии ещё не прижились...

 

Магнолии ещё не прижились,
несут сквозь парк свой отрочеств минорий.
На голых ветках — капельницах брызг —
бутоны белых тоненьких магнолий
 
в подсохших пятнах, точках, в явном «всё»,
подкисшим цветом множенных неможеств.
Они растут в своём «ни то, ни сё»
и удивляют сбившихся прохожих.
 
Густейший мёд июнем на току
им иль не им? Не имут знаки сока.
Но зачеркну глубокую строку
о правде чувств, раскрывшихся до срока.
 
Магнолии — так вышло — небо: ров —
цветут до появления листов.

© Виктория Тищенко

Черные гроздья земли — пот. нужда...

Чёрные гроздья земли — пот. нужда.

День в смутных сумерках тонет.

Выпадет снег — надо чуть подождать:

целый декабрь на ладони.
 
Вот и январь, тёмных дум змеелов.
Ветер протяжный и сиплый.
Ляжет он, снег, между серых домов
белым большим манускриптом.
 
...Месяц как шапочный беглый разбор —
мелом черкнёт напоследок.
Первое марта. А до сих пор
не было снега.

© Виктория Тищенко

Меняет цвет распахнутое солнце...

Меняет цвет распахнутое солнце,
проводит алым новую черту.
И — всё — молчит. И сердце твоё бьётся,
как дождь стучит по яблокам в саду.
 
И вправду дождь... Вот облако нахлынет,
обрушит нити холода, мой друг.
Я многое отдам — в не-сини, в сини

чтоб долго длился яблоневый стук...

© Виктория Тищенко

Любовь ведёт созидать...

Любовь ведёт созидать,
даже если ведёт умирать.
Ненависть ведёт умирать,
даже если ведёт созидать.

© Виктория Тищенко

Когда...

 ***
Когда я вижу
несчастные палубы
старых хрущёвок,
Я думаю о том,
что однажды
здесь кто-то
нашёл свою любовь.

© Виктория Тищенко

Десятый год... Не так уж плох...

Десятый год... Не так уж плох.
Но и обратным не накладен.
И прав был классик: belle époque
является на расстоянье.
 
Пока — вновь осень. День готов

уйти в бубненье: «Слякоть. Нудь — быль...».

И под медузами зонтов
так хорошо плывётся в буднях.

© Виктория Тищенко

Несли мы как дар от весны до весны...

Несли мы как дар от весны до весны
тот веткий завет, что не будет войны.
 
Росли и старели — ну что же, пора.

И мыли оконные рамы с утра.
 
Цвели незабудки; и скудный асфальт
крутил каруселью птиц праздничный грай.
 
Никто не заметил (так было допрежь)
крушения наших всемерных надежд.
 
...Дома были яркими этой весной —
сирень расписала их пастой зубной.

© Виктория Тищенко

Шагающие крокусы земли...

Шагающие крокусы земли,

раскрывшейся доверчиво и тало.
О, как же мне вас, ранних, не хватало,
когда была от Родины вдали.
 
Не знающие пыли, но в пыли
лучей сквозных, разбивших вас на пары.
О, как же мне вас не хватало, право,
в причёсанном раю чужой земли.
 
Лишь отчий край нам — рим и корабли.

Вы знаете: всегда я это знала.
Так в чём был смысл разлуки, столь не мало
наворотившей в сбившемся «прошли»...
 
...как будто дым летит — летит, белеет...

Есть смысл и в том, что смысла не имеет.

© Виктория Тищенко