Зори, зори… Аверсы и реверсы:
хмель-восход, закат густым пятном.
В светло-синем снится мне Андреевский
с мостовой — Архангела крылом.
Я-то
помню: много неухоженных,
в брешах-безднах безразличных «без»,
ветхих, заколоченных, заброшенных,
то есть предоставленных себе
домиков
с несчётными прорехами,
где ветров и скрипов звукоряд,
надписью углём: «Мы переехали»
адресату сорок лет назад…
© Виктория Тищенко
Примечание. Стихотворение посвящено Андреевскому спуску - "исторической" улице Киева.
«Счастливо жить, счастливо…
Завтра. В столетье маячащем».
Вслушайтесь: а сейчас-тье -
это и есть счастье…
© Виктория Тищенко
Чтобы мир восстал от гнева весь,
чтоб светило мирно солнышко,
Лизу — солнечную девочку
забрало на небо солнышко…
© Виктория Тищенко
А фaшизм родился не вчера и не позавчера,
я ловлю это, так — Третьим Глазом ли, первою кожей.
Так давайте докажем: мы всё-таки — дети добра.
И не будем давить на людей, что на нас не похожи.
И поймём: может, в чём-нибудь правы она или он.
Ну а что не признаем — непонято примем на веру.
А не то… Право, кто-нибудь скажет, почему всё же пал Вавилон
и зыбучим песком поглотились вершины Шумера...
© Виктория Тищенко
Расстаются люди по-разному,
кто со склокой, такою грязною,
кто — изменой (жена да с товарищем
закадычным), кто — дружбою ранящей,
кто в кафе за бутылкой вина.
Ну а нас разлучила война.
Настоящая. Страшная. С бомбами
да подвалами-катакомбами.
И однажды, в сплетенье несчастий,
мы решили, что мне безопасней
уезжать, убежать, эваука…
очень много имён у разлуки.
И теперь каждый вечер дыбовый
Сожалеем об этом выборе.
Я жалею об этом выборе...
© Виктория Тищенко
Скатерти, цветочные обои,
пан-сервиз «в такие же цветы».
Барышни. Ровнейшие проборы.
Лёгкий свет, смягчающий черты.
Сыновья. И — смейтесь ли, не смейтесь —
чуть правее, где глядит жена
(то есть в центре) — сам отец семейства.
Это вскоре разметёт война.
По фронтам. В теплушки. За границу.
В тиф да снег. В чужие города.
И в землицу, мокрую землицу.
В память века. В темень. В никуда.
Вскоре — толпы, толпы, все под боем.
А пока — вниманье на часы:
скатерть-скатеть. Милые обои.
Мягкий свет, меняющий черты...
© Виктория Тищенко
Прозрачною феею роза-цветок,
и фрейлины-бабочки с ней — что денёк.
Но осень подходит — известный итог,
и фея без фрейлин — пожалуй, никто.
© Виктория Тищенко
Вы можете в разума коме (для света беда это ведь)
нас забросать, раздавить, раз-дыханить бомбами.
Но «камни — помнят», — писала Марина Цветаева.
Камни помнят,
камни помнят,
камни помнят…
© Виктория Тищенко
“Береза — дерево ледаще”, —
говорять квіточки та хащі.
То нащо вона в світі є?
Плодів корисних не дає.
Ось груша, вишня — справа інша,
Вони дарують людям їжу.
І в яблунькі в осінні дні
скарби хрусткі...”. Та навесні
(бува, по смугам криг кремезних)
приходять люди до берези,
відходять від дерев усіх,
збирають її ніжний сік.
То ж кожен з нас таланом рівен
і кожен Господу потрібен.
© Вікторія Тищенко
Блакиття балакуче з ранку.
На обрії, немов на ґанку,
сідять хмариночки, пухкі.
Говорять голосно птахи.
Про щось своє, пташине, бають.
Здається нам: вони співають.
То ж прокидайся, сонцю вір,
твори життя — свій кращий твір.
© Вікторія Тищенко
История — искусство забывать,
а помнить и хранить — уменье Дома.
Как будто чью-то тайную тетрадь,
листаю пожелтевшие альбомы.
Там лица в многолетней пелене
глядят на свет зеркальными глазами.
И что-то говорят беззвучно мне,
но с ними мы разделены мирами.
Их чувства, мысли (ветер в дверь — ничей),
как эти фото выцветшие, в дымке.
Но почему-то — в росчерках свечей —
мне старый дом протягивает снимки.
И скрип альбомный говорит опять,
что всё, что знаем, было по-другому.
История — искусство забывать,
а помнить и хранить — дар вечный Дома.
© Виктория Тищенко
Тож кажуть, що ягіда ця неймовірно корисна.
Панянка галявин з очима яскраво-файними.
Та чорна вона. Ось і звуть її просто — чорниця.
А в тебе вона, наче тая Афіна — афени.
Вже липень розкрив промінці, мов прозоре листя.
Вже сонце на вікнах щодня коштовними краплями.
Багато чорниці. Та хочу до тебе... у місто... на місце,
де люди збирають, купують, куштують афени.
© Вікторія Тищенко
А в лучах — июньских горничных,
приоткрывших тишину,
улетают треугольнички
чутких писем на войну.
Нет, не сыщете в них горечи
(пусть слеза - в крови чернил).
В этих скромных треугольничках -
строчки нежные любви.
И святые неугодники
на краю картечных бездн
носят эти треугольники
месяцами у сердец.
Начерти с любою точностью
хоть квадрат, хоть круг-болид,
но фигуры — треугольнички
всех важней в минуты битв.
© Виктория Тищенко
Вулиця Щекавицька,
вулиця Шовковична...
Місто в літа Часописі -
в плинність — з щокою шовковиці.
© Вікторія Тищенко
Ты говоришь мне: «Милая, не возвращайся.
Повремени. Приближается к нам орда.
Нынче покой как будто… Но это покой отчасти…
Перед грозой разграбистой так всегда».
Я говорю тебе: «Милый, должна вернуться.
Знаю: ты прав… Не избегнуть, сбежав, беды, -
милый пойми холода грозней гроз и шквалов грузных.
Кто о тебе позаботится в день, когда ты один?».
Так мы и спорим, потерянные супруги.
Много таких — бывших неженок в правде дней,
в правде, что правда — выдумка. Страшно нам друг за друга
(страждно нам)… Только тебе за меня страшней.
Ты говоришь мне: «В разлютье разлуки грустно,
только читать о войне — не то, что быть в гуще войны».
Я говорю тебе: «Милый, должна вернуться».
Ты говоришь мне: «Милая, повремени».
© Виктория Тищенко
Много строк… А всё-таки в итоге -
пустота в рифмованном окладе.
Потерялось Слово по дороге
от небес к коричневой тетради.
Пусть и мысль на месте не последнем,
и сильна ритмичная основа
строф напевных… Нет стихотворенья
без связного — правильного Слова.
© Виктория Тищенко
© Виктория Тищенко
© Виктория Тищенко
© Виктория Тищенко
А мне пришла посылка от тебя -
с оказией, с шофёром незнакомым -
скромна на вид, с факсимиле дождя.
Но в ней ты мне прислал частичку дома.
Без мелочных расспросов: «А зачем?»
ты всё упаковал с таким вниманьем.
Как сильно мы зависим от вещей,
привязывая к ним воспоминанья.
И всё одно: зюльд-вест или норд-ост
и что, свистя, несёт в своих пустотах…
Сквозь правоту неисчислимых вёрст
я чувствую сейчас твою заботу.
© Виктория Тищенко
Но как получилось — (печальные лица,
глаза воронёнками черными — вниз) -
что стал настоящим бездушным нацистом
народ, победивший тогда гитлеризм
бок о бок с прекраснейшим нашим народом.
...За жизнь — молодую зелёную жизнь…
Вы помните громкие трубные оды
в эпоху застолий и явленной лжи?
Пусть мы на святой широте благородства,
но память — письмом — больше нам, а не им:
фашизм начинался всегда с превосходства
на вечной земле одного над другим.
© Виктория Тищенко
