И начинался каштановый рай.
Щедро, едва ли не кланяясь оземь -
как молодым подают каравай,
горы листвы подавала нам осень.
Позже сравнят их почти с булавой -
связкой скафандров в космических далях.
Этой дорогой, знакомой тропой
в Киев ходили они за плодами.
День был хрустящий - свирельная твердь.
Бился ледок о стеклянные двери.
Если б сказали: «Ведут вас на смерть»,
кто-то бы этим безумцам поверил?
Может быть, даже у ямы-свинца
ужас не приняли - влаственно-явный.
Болью небес обрывались сердца,
пулей картавой летели каштаны.
Лишь через годы - молчанье на спад -
памятник им - с нашей долей позора.
Тёмные листья, шурша, говорят
больше и глубже, чем эта менора.
Щедро, едва ли не кланяясь оземь -
как молодым подают каравай,
горы листвы подавала нам осень.
связкой скафандров в космических далях.
Этой дорогой, знакомой тропой
в Киев ходили они за плодами.
Бился ледок о стеклянные двери.
Если б сказали: «Ведут вас на смерть»,
кто-то бы этим безумцам поверил?
ужас не приняли - влаственно-явный.
Болью небес обрывались сердца,
пулей картавой летели каштаны.
памятник им - с нашей долей позора.
Тёмные листья, шурша, говорят
больше и глубже, чем эта менора.
© Виктория Тищенко
Комментариев нет:
Отправить комментарий