Магнолия

(рассказ)

Маша не верила в чудеса. В детстве она была умной девочкой и знала, что солнышко куда больше Земли, а звезды － те же солнца, но порой намного огромнее нашего светила. Когда соседская девчонка-сказочница сочиняла байки о том, что растущие во дворе березки да рябины - это заколдованные девушки и ровно в полночь добрая фея возвращает им человеческий облик, Маша подвергала ее остракизму. Мол, какие это девушки, если дядя Коля с первого этажа рассказывал, заходя в гости, как несколько лет тому назад собственноручно высаживал здесь тоненькие саженцы. (Хотя подозрительно косилась на нижние части березовых стволиков, иногда казавшиеся ей темными лаковыми сапожками). Но тут же отметала от себя крамольные видения и бежала играть в резиночку.

Есть в жизни удивительное время, именуемое маем. Запахи, звуки, краски увеличиваются во стократ, минуты превращаются в годы, а дни в бездну. Это время озарено щедрым медвяным солнцем, залито ливнями, сопровождаемыми шумными грозами. И даже самые невзрачные создания природы преображаются, удивляя нас соцветиями необычайной красоты. Май Маши выдался мягким и ровным, без потоков дождя, без грома и метания молний. Да и без особых соцветий тоже.

Когда в 21 год ей встретился высокий смазливый брюнет, она без колебаний приняла его предложение руки и сердца. Хотя уже на втором свидании поняла: несмотря на поразившую ее в миг знакомства яркую внешность, этот парень - посредственность. Жизнь с ним обещает скукоженные вечера, а проще говоря - скуку. Даже завистливые высказывания подружек - мол, вытянула ты, Машка, счастливый билет, - не меняли ее оценок суженого. Однако Маша понимала, что ее ширококостная красота не находится в поле общественных вкусов. Чтобы поклонники в количестве небольшой улицы пели ей серенады под окном, должно произойти чудо. А Маша не верила в чудеса.

Спустя годы смазливый брюнет оплыл, обзавелся брюшком и растерял часть своего пышного богатства на затылке. А Маша неожиданно для всех, включая ее саму, превратилась в весьма интересную женщину. Но вместе с шармом к ней прибавилось то, что для представительниц территории инь называется «нимбом мученичества», а для мужчин - «рогами». Брюнет любил сворачивать налево. И несмотря на старания Маши скрыть данное обстоятельство от других, это ни для кого не было тайной.

- Любовь - Дар Божий, - говорила Маша подругам в кондитерской за чашечкой круассана, когда ее осыпали многочисленными и отнюдь не уместными советами и вопросами, - а даренному коню в зубы не смотрят.

«Любовь - Дар Божий. А даренному коню в зубы не смотрят», - это было остроумно. Однако не совсем искренне. Чувство к мужу так и не зашумело в душе Маши. Но порвать с таким во всех отношениях нелепым для нее браком мешало важное обстоятельство. У Маши и брюнета рос сын Миша. А ребенок с отцом на удаленке... Хорошего мало. К тому же брюнет любил сына и, когда не бывал в своих «командировках», уделял ему внимание - причем куда больше, нежели трехминутные расспросы в стиле «что там у тебя в школе». Рыбалка, походы по грибы, клеенные зимними вечерами макеты самолетиков - будем справедливыми, отцом брюнет был образцовым. Да и зарабатывать стал прилично. Словом, Маша знала: пусть не всё с ее семейной жизнью идеально, бывает и хуже.

Маша не верила в чудеса. Но в ее мощной крепости реализма была одна брешь. Маша любила магнолии. И хотя она знала всё об их происхождении, росте и и развитии, появление похожих на медитативные лотосы цветков, когда на ветвях еще нет листвы, она считала чудом природы.

Ежегодно в апреле ходила она в Ботсад на Аллею магнолий, вдыхала их тонкий аромат, снимала их фотоаппаратом с мощным объективом, специально купленным для этих целей. А позже, когда появились смартфоны, стала делать селфи на фоне сих цветущих деревьев. Маша любила магнолии. И все, кто был знаком с нею, знали: парфюм с благоуханием или крем с экстрактом этого цветка - беспроигрышный вариант подарка для нее.

Но в этом году объявили карантин. Закрыли общественные места, отменили транспорт. Ежедневно сообщали необнадёживающие цифры о новых заболевших. О походе в Ботсад не было и речи. К тому же он, как и многое в городе, был закрыт для посещений. Не то, чтобы это было для Маши большим горем. Слава Богу, все ее близкие здоровы. Но апрель прошел для нее серо.

Муж, поскольку его (как и всех других сотрудников фирмы, где он добывал капитал) отправили работать на дому, дни напролет торчал в квартире. И даже из «командировок» ему - «теряешь квалификацию, дорогой!» - не звонили сладкие женские голоса. Это создавало иллюзию крепкой семьи, слегка расшатанной его брюзжанием. Спасали ситуацию игра «танчики» и какая-то политическая группа в соцсети.

Миша рвался ездить на велосипеде - и как отказать в порции свежего воздуха молодому растущему организму? Маша понимала: чтобы четырнадцатилетний подросток ездил на велике в маске, должно произойти чудо. А Маша не верила в чудеса. Она придумала лайфхак: мол, катайся, Мишенька, сколько душе угодно. Но по близлежащему частному сектору. И в этом был резон. По их новому микрорайону с высотными домами граждане ходили часто, несмотря на карантин. А на улицах частного сектора было почти безлюдно.

Неожиданно для Маши сынок воспринял ее условие без обычных колючих простестов. И гонял на велике по малолюдным улочкам частников. Сама Маша туда выходила редко: и некогда (во время карантина ее тоже отправили на удаленную работу, поэтому свободных часов у нее не прибавилось), да и настроения не было.

Наступило 8 мая, День Рождения Маши. Это был необычный для нее праздник. Как правило, она собирала много гостей - пусть не в сам День Рождения, а позже, когда выпадал выходной. Часто объединяли ее дату с Днём Победы. Но все равно ее очередное взросление отмечали шумно, с тостами да танцами. В этом году посиделки отменились. Карантин. И все же загодя она купила несколько сумок продуктов. Ведь у неё какая-никакая, а семья. Да и Мишу побалует его любимым холодцом.

Утром она, надев фартук, собралась готовить пир. Но на кухню зашли муж Павел и сын Мишенька.

- Мать, - сказал Павел (так он обращался к Маше в минуты хорошего настроения), - бросай свои кастрюли. Идем на прогулку.

- А День Рождения? Как же стол? - возразила Маша, хотя перспектива прогулки вместо готовки ее на самом деле вдохновила.

- Ну что стол? - протянул Павел, - Вернемся, мы с Мишей нарежем колбасы да салат, картошечку отварим. Посидим, винца выпьем. А Мишка - кока-колы  - прибавил он, заметив озорные искорки в глазах сына, -  Да ты уже столько всего накупила - и оливки, и грибы, и каперсы какие-то. Неужто на троих нам этого не хватит? А имениннице грех в свой День себя на кухню загонять.

Долго уговаривать Машу не пришлось. Правда, на сборы она потратила намного больше времени, чем заняли уговоры. Для нее сей променад был двойным событием: Маша уже и не помнила, когда они выходили на прогулку все вместе.

Светило солнце. Было прохладно, но почти безветренно. В частном секторе вовсю цвела сирень. Опираясь локтями-ветками о заборы, ее кусты напоминали молодух, вышедших посудачить друг с другом.

- Хорошо! - сказала Маша. Она была счастлива.

- А теперь сюда, родители, - скомандовал Миша, - И свернул в переулок с почти глянцевыми двух- и трехэтажными домами.

- Видно, что здесь богачи живут, - вздохнула Маша, - А я и не знала, что в нашем околотке есть дворцы такие. (Дворцами она называла дома из красного кирпича. Многим из них с лихвой хватало помпезности, но недоставало вкуса).

Она не заметила, как муж и сын многозначительно переглянулись друг с другом.

- Мама, смотри, какой дом! - воскликнул Миша, указывая на действительно симпатичное строение с аккуратной крышей.

Но Маша не видела здания. Перед ней выросла она - высокая, раскидистая, увенчанная розовыми цветами-лотосами магнолия. Пусть ее ветви уже были покрыты листвой, всё равно она держала в своих ладонях душистые пышные цветки о множество лепестков. Маша знала, что поздние магнолии могут цвести даже в конце апреля и в самом начале мая. Она встречала такие деревья в их городе на первомайские праздники. Но чтобы 8 мая, на ее День Рождения - такого не было никогда.

- Это чудо! - произнесла Маша фразу, которую до этого не произносила ни разу в жизни, ибо не верила в чудеса.

Чуду не важно, чтобы в него верили. Ему важно просто быть.

© Виктория Тищенко