Проходит прохожий - нездешний...

 

Проходит прохожий - нездешний.
Чуть щурится, огненно-рыж.
На ветку душистой черешни
садится растрёпанный чиж.
 
Дорога в белесой оправе
и тропки петлистой приток.
Клумбника для чистой забавы
и брошенный кем-то мелок.
 
Безветрие - лета прямая.
Беспочвенность - метка двора.
Лучи прямо с окон ломая
(в тележку - как будто дрова).
 
И день - воплощение счастья
уходит в край кровель-зонтов
с цветком самой огненной масти,
с охапкой наломанных дров.

© Виктория Тищенко

Нету ягод ещё - только пение...

Нету ягод ещё - только пение.
Подрастает моё поколение.
И какое кому укорение.
И какое кому покорение.

© Виктория Тищенко

Эти темные книжные полки (дружеский шарж)

 ОРИГИНАЛ : 
«Непрочитанный стих - одинокий,
В строчках запертый простенький стих,
Ощетинился загнанным волком
И, скрутившись в калачик, затих…»
Михаил Ланда

ПАРОДИЯ (дружеский шарж)

…Эти темные книжные полки,
эти горы мирской шелухи.
Не ходите: там скалятся волки -
графоманов заправских стихи.

(с) Виктория Тищенко 

Сиреневый ливень в сердцах горяч...

Сиреневый ливень в сердцах горяч.
Шипит - прилипает к ногам одежда.

…Ты знаешь, как тёпел весенний плач -
ведь в нём, беспросветном, светла надежда.
 
А осень - на блюдечке ягод горсть.
И дождик порой - лёгкий стук каретный.
Но холоден он, ледяной насквозь.
Никем не любим, ничего в нём нету.

© Виктория Тищенко

Облагородили. Взрыхлили край земли...

 

Облагородили. Взрыхлили край земли.
Поставили скамейки в свете голом.
Но и сирень кудрявую смели
на пару с покосившимся забором.
 
Убрали, словно спутанную прядь.
Освободили тёмное пространство.
Теперь здесь можно вечером гулять.
Но что вдыхать? Чем втайне любоваться?

© Виктория Тищенко

Ковёр - домотканый коричневый ребус...

 

Ковёр - домотканый коричневый ребус.
Накидка из чистого льна.
В открытом проёме весеннего неба
кулоном висела луна.
 
И шлягер - духовный навязчивый силос
сбивал со всех признанных почв.
Но слабое эхо его доносилось
сквозь тихую робкую ночь…
 

© Виктория Тищенко

Конечно, конечная. Липы цветут...

Конечно, конечная. Липы цветут.
Трамвай не пугает звонками - весь тут.
В сон - с улиц, пропитанных дымом.
Связной между несовместимым.
Путь стареньких рельсов не дюже-то дюж.
Здесь множество места для будущих луж
А, впрочем, речь слишком неясна.
Депо - это маленький зодческий спич.
Стирается город о серый кирпич.
Он должен же где-то кончаться.
И юноша стройный семнадцати лет
идёт. Солнце ломкое - как самоцвет.

© Виктория Тищенко

Вы - циники...

 

Вы - циники.
Люди-цинки.
В груди у вас ценники.
Вы - цепь бери.
Вам нужны церберы.
Но светит луна цвета сепии.
Глаза утомлённые слепит ли,
глаза утомлённые слепит ли...

© Виктория Тищенко

Что может быть лучше живого цветка

Что может быть лучше живого цветка
в зелёных намоченных лапах?
В нём - картой пергаментной след ветерка
и сладкий, но горестный запах.
 
В нём - луч в сто искрящихся майских сор-ватт,
пылинка слетевшей ресницей.
Его можно даже на память сорвать -
но вслух перед ним извиниться.
 
И стебель тончайший (сам - трепет, сам - нить)
поставить в шар вазы некрепкой.
Ну разве цветок этот можно сравнить
с искусным искусственным слепком?
 
Без точек, без зубчиков рваных листы
из пластика и пластилинки.
Увы - но видны лишь такие цветы
на наших отлаженных снимках.

© Виктория Тищенко

Фисташковое дерево

(по мотивам одноименного рассказа Максуда Ибрагимбекова)
 

Во дворике детства не ждите жеманных поблажек.
Здесь лечатся свежие раны и шьются доспехи.
Набиты карманы горстями зелёных фисташек -
мальчишкам всегда есть за что получать на орехи.
 
Убить всех фашистов. (Сквозь зной - каменистой дорогой).
В фисташковом дереве прятать отнюдь не доносы.
То ссорятся, то отгоняют с отмашкой: «Не трогай!».
И кто их поймёт, этих странных насупленных взрослых?
 
Бельё на верёвке - в сухом ветерке поступь ситца.
И пятна-то не отстирать - три хоть пеной лебяжьей.
Не знали они, что война к ним ещё постучится
в нежданном, но явственно-неоспоримом «однажды».
 
Но в том, межевом, в тишине дуновенья-мгновенья
и в саженце, проданном вовсе не праведным встречным,
и в том пониманье, что выше и чище прощенья,
в глубинке двора им давала урок человечность.

© Виктория Тищенко

Аллея. Клейкие листы…

 
Аллея. Клейкие листы.
Идут сто пар - сто я и ты.
И в каждой тихо, без прикрас:
«А всё ли склеится у нас?».

© Виктория Тищенко

Листок прорастает пытливый - так щедро…

Листок прорастает пытливый - так щедро
вплетается юным во множество строк.
Как сладостный запах канадского кедра,
везде, отовсюду сквозит ветерок.
 
Весна брызжет соли из груши гитары
и строит со звоном усадьбы дождя.
Сюда по неписаным правилам жанра
изящно и нежно вписать бы тебя.
 
И всё же - пусть будет сейчас без обмена,
луч веером трубчатым скроет черты.
Я чувствую радость, я чувствую небо,
я чувствую солнце... А я - это ты.

© Виктория Тищенко

Рельсов сцепленье. Дорожные осыпи...

Рельсов сцепленье. Дорожные осыпи.
Лезут к сирени бесстыжие особи:
в темень густую кулачною пахтою -
снежные ветки ломают охапками.
«Что мне с потерь (гроздья - спесь гималайская),
если сейчас чьё-то сердце ломается?».

© Виктория Тищенко

День выдался солнечный - и не бывает прелестней...

День выдался солнечный - и не бывает прелестней.
Но в счётах конторы, похоже, и вдох на счету.
Когда наступаешь на горло собственной песне,
песнь вылезет где-то - сиреневой веткой в цвету...

© Виктория Тищенко

А у нас по правилам весна...

А у нас по правилам весна.
Это значит свист -
                     (встарь: твист) -
                                           снаружи.
И травинки - поросль зелена -
снова обретают свои души.
 
Это значит ветрено кругом,
веретёна вётел в свежем свете.
Это значит облако и гром,
и никто (ты - кто?) не верит смерти.
 
Это значит воздух-сердцеед,
сквозняки с сороками судачат.
Это значит встретили рассвет,
это значит, это много значит...

© Виктория Тищенко

Багряные краски искрятся - и пусть...

Багряные краски искрятся - и пусть.
Мы в осени ценим лишь терпкую грусть.
И, право - какая уж тут красота,
коль целая жизнь облетает с листа...

© Виктория Тищенко

Яр зияет как пропасть под спайкой небес...

Яр зияет как пропасть под спайкой небес.
В давнем прошлом - всего лишь обрывистый лес.
А теперь на камнях, на уступах иных -
метки мокрых окурков и банок пивных.
Здесь дорожки разбиты, здесь клумбы в цветах,
здесь скамейки в жеманных тугих завитках.
И в конце сентября, поутру, каждый год,
здесь людское прозрачное море идёт.
С Куренёвки - и вверх - их шаги так легки;
цепко смотрят под ноги, несут узелки.
Проезжают сквозь них форы-фуры, авто,
все спешат по делам. Их не видит никто.
День расписан у всех до мельчайших минут.
А они всё идут, и идут, и идут...
Рыжелистая твёрдая поступь беды.
На холодной земле остаются следы.

© Виктория Тищенко

И начинался каштановый рай...

И начинался каштановый рай.
Щедро, едва ли не кланяясь оземь -
как молодым подают каравай,
горы листвы подавала нам осень.
 
Позже сравнят их почти с булавой -
связкой скафандров в космических далях.
Этой дорогой, знакомой тропой
в Киев ходили они за плодами.
 
День был хрустящий - свирельная твердь.
Бился ледок о стеклянные двери.
Если б сказали: «Ведут вас на смерть»,
кто-то бы этим безумцам поверил?
 
Может быть, даже у ямы-свинца
ужас не приняли - влаственно-явный.
Болью небес обрывались сердца,
пулей картавой летели каштаны.
 
Лишь через годы - молчанье на спад -
памятник им - с нашей долей позора.
Тёмные листья, шурша, говорят
больше и глубже, чем эта менора.

© Виктория Тищенко

О славе и слове вопрос осторожен...

 

О славе и слове вопрос осторожен.
Поэт говорит, закрывая тетрадь:
«Мой голос негромок, мой вклад столь ничтожен.
Зачем моей лире в час дольний звучать?».
 
А я говорю: мироздание - ребус,
но в нём ты отыщешь ответ - к жизни мост.
Всё в точечках-звёздах бездонное небо,
но не было б неба без крошечных звёзд.

© Виктория Тищенко 

Как Вы видите слово скерцо...

 
Как Вы видите слово «скерцо»?
Часто вижу его скворцом,
возвращающим людям детство...

Уголком, чьих густых пенатов
не касался садовый нож,
где сирень, словно пёс лохматый,
отряхает на землю дождь.

Где со смехом: «Звоните в рельсу»
эхо с эхом бежит - свист в дом…
Как Вы видите слово «скерцо»?
Часто вижу его скворцом.

© Виктория Тищенко 

Стали перья жар-птицы вороньим крылом

 

Стали перья жар-птицы
                              вороньим крылом
(а когда-то они затмевали полшара). 
Их ноябрь несёт - на плацу городском.
Но уже никогда не раздует пожара.

И любовь моя (мерятся ветром моря)
в чьих-то дальних шагах, в чьих-то встречах напетых,
в чьей-то рыжей весне. 
                                       Что же делаю я?
Только дую на пепел, только дую на пепел...

© Виктория Тищенко 

С проулков - да в нехоженные дни...

С проулков - да в нехоженные дни,
калейдоскопом часиков занятных,
разбросаны, разбрызганы они
по городу, как солнечные пятна.
 
Там крыша - настоящая гора -
на крышу-рядом смотрит благосклонно.
И облако полощется с утра
в нечиненом до дыр тазу балкона.
 
И там жасмин тихонько входит в сад,
встречает синь в цвету и кормит с ложки.
И стены там кирпичные стоят,
как тёмные потёртые обложки.
 
И кто идёт по городу - вдвоём...

© Виктория Тищенко